spydell

21 сентября произошел второй существенный слом после 24 февраля с точки зрения основных трендов и направлений экономики и бизнес активности в России.

Самое важное и самое существенное – это расщепление частного бизнеса со всеми вытекающими из этого последствиями. Если последние 10 лет с 2011 наблюдалось ползучее увеличение доли государства в экономике в ключевых секторах, перехватывая основные денежные потоки. С 24 февраля произошло ускорение, а с 21 сентября радикальная и объективно неизбежная экспансия государства в структуре российской экономики.

В текущих обстоятельствах будет запущен гособоронзаказ в мобилизационном статусе. На практике это будет означать, что частный бизнес, который имеет производственные мощности, допускающие выполнение гособоронзаказа, вынужден будет исполнять обязательства перед государством без возможности лавирования и поиска большей рентабельности. 

Все это неплохо в контексте исполнения военных задач, но это искажает и деформирует внутренний спрос и структуру. Проблема заключается в скорости этого перехода, который имеет шоковый характер, а любой шок приводит к кризисным процессам в экономике до момента реконфигурации структуры и выстраивания новых балансов.

Частные инвестиции будут постепенно «скукоживаться», а скорость сжатия инвестиций прямо пропорциональна, как внешнеполитической, так и внутренней напряженности с закручиванием гаек, организационными процедурами с мобилизацией и так далее.

Как известно, деньги любят тишину, стабильность и предсказуемость. Текущие условия не предоставляют необходимого горизонта планирования и просчета рентабельности, что априори требуется для инвестиционной активности. 

Здесь не только проблемы с финансированием и невозможностью предсказать конечный спрос, который объективно сжимается, как по экспортной части, так и по внутреннему спросу. Здесь проблемы в инфраструктурных и политических рисках. 

При эскалации вполне вероятно введение военного положения вплоть до отчуждения собственности на «нужды фронта». Но не это основная проблема.

Если смотреть объективно и трезво, про частные инвестиции можно скорее забыть – они конечно будут, но в существенно меньшем объеме и не будут формировать тот необходимый инвестиционный импульс. После 24 февраля чуть менее, чем полностью отсекли иностранные инвестиции, теперь частная экономика спускается под нож.

В России частная экономика не такая уж большая. Преимущественно она представлена в малом и среднем бизнесе. Среди крупных компаний – это телекомы, ритейл во всех его проявлениях и несколько значимых банков. Среди перспективных направлений -это инфотех (+любой бизнес, связанный с ИТ) и пытающиеся нащупать почву под ногами фармаиндустрия. 

Чем более инновационный и высокомаржинальный бизнес, тем меньше места ему будет в современной России, т.к. для формирования и развития подобного бизнеса необходима не только глубина рынка, но и условия бизнеса, которые предполагают определенную степень свободы для творчества и реализации.

Можно варить арматуру, закладывать асфальт или перевозить бетонные блоки в условиях мобилизации, но нет никакой возможности для развития «тонких и чувствительных» отраслей, как например инфотех, биотех и финтех, которые являются основными драйверами развития в современном мире. Когда за спиной стоит условный военком, большинство квалифицированного персонала предпочтут ретироваться из России.

Поэтому дефицит квалифицированных кадров был обострен, теперь он будет критически обострен, что неизбежно замедлит или вовсе остановит в некоторых сегментах технологии и инновации в России. Ученые, инженеры, программисты и топ менеджеры – первые в очереди за эмиграцию. В современном мире заставить подобную публику работать под дулом автомата и угрозами тюрьмами будет проблематично.

Бизнес-климат в этом отношении будет деградировать. Соответственно, на внешний шок запускается весьма ощутимый внутренний шок. Два «супер-фактора» начинают действовать одновременно и в одном направлении.
Тенденция на упрощении структуры экономики может усилиться и здесь все вопросы к государству.  Сможет ли государство перехватить и инициативу и выступить драйвером экономического роста? 

По сути, помимо военного аспекта и внешней политики, задача у государства становится не просто сложной, а запредельно сложной. Необходимо выстраивать совершенно иные балансы, замещая частный сектор и частную инициативу. 

Какие-то простые и элементарные области частного сектора будут работать, как раньше или с незначительными повреждениями – обслуживающая сфера услуг (ритейл, общепит, салоны красоты, бытовые услуги и так далее). 

Но сложные и инновационные отрасли с частным капиталом преимущественно будут «расщепляться» из-за неприемлемых условий ведения бизнеса, а именно на этих отраслях и базируется рост и развитие в современном мире.

Таким образом, на траектории замещения частного сектора, государство будет усиливать свое влияние в экономике, в некоторых областях доводя свое участие до абсолюта. 

Вопрос эффективности государства в инновационном аспекте экономики очень дискуссионный. Но, объективно говоря, среди чиновников просто нет достаточного количества квалифицированных кадров, которые бы перехватывали инициативу частного сектора, сохраняя производительность, эффективность и инновационный импульс развития так, как это делают профильные собственники бизнеса и топ-менеджеры.

Поэтому падение эффективности неизбежно, особенно на первом этапе. 

В нынешних обстоятельствах будет приоритет военных расходов над социальными, над экономическими, не говоря уже о технологиях и развитии человеческого капитала. Все это приведет к повышенному дефициту бюджета, т.к. экономика будет сжиматься (доходы падать), а расходы расти.

Падение доходов бюджета может быть по двум направлением:  выпадающие нефтегазовые доходы на траектории неизбежного падения цен на энергоносителей в 2023 на фоне развертывания сильнейшего кризиса в странах Запада, плюс усиленное энергетическое эмбарго на Россию, которое не удастся в полной мере заместить азиатским направлением. Также пострадают внутренние доходы на фоне сберегательной модели потребления населения, обрушения частных инвестиций и внутреннего спроса.

Дефицит бюджета вынудит правительство либо выпускать военные облигации с полупринудительным выкупом населением ежемесячно частично от зарплаты (косвенный налог), либо прямая монетизация госдолга через Центробанк. Во всяком случае, стоит ожидать фронтального роста налогов и сборов, как на бизнес, так и на население. Сначала на бизнес (что уже происходит с экспортерами), потом на всех остальных. 

Других вариантов не особо просматривается. Внешние инвесторы точно исключены, но и внутренние, если можно так сказать, «опустошены». Внутреннего добровольного ресурса не хватит на финансирование дефицита бюджета в соответствии с выполнением всех военных, социальных и экономических обязательств государства.

Это может подстегнуть инфляцию в следующем году в том числе из-за снижения производительности, деактивации значительной части мужского населения, изменения структуры экономики и внешних ограничений – все это непосредственно влияет на объем предложения товаров. 

С оценками перспектив экономики стоит быть осторожным. Последние три месяца происходило восстановление экономической активности, подхваченной частным инвестиционным и производственным импульсом на траектории замещения иностранных компаний. 

Сейчас добавляется много новых проблем. Как это все будет решать государство? В экономическом плане задача очень сложная, т.к роль государства значительно усиливается в экономике. Хватит ли ресурсов и компетенции для подстройки под новый формат? Сможет ли государство аккумулировать лучшие умы страны для решения вопросов технологического развития?

Вопросов много, ответов пока мало. Посмотрим…

Telegram https://t.me/spydell_finance
Яндекс Дзен https://zen.yandex.ru/spydell_finance

Баланс военного потенциала России и коллективного Запада (численность войск).

Общая численность вооруженных сил России около 900 тыс, из которых сухопутные войска 280 тыс, ВМФ – 150 тыс, ВКС – 165 тыс, ВДВ – 45-50 тыс,  командование, снабжение и вспомогательные войска – 180 тыс, РВСН (ракетные войска)  - около 50 тыс, железнодорожные войска – 29 тыс.

Есть еще военизированные формирования – пограничники с численностью около 160 тыс и Росгвардия – 340 тыс. Также силы специального назначения с предположительной численностью 40 тыс. 

На Украине 196 тыс вооруженные силы и 125.6 тыс сухопутные формирования по состоянию на январь 2022. 

Любые данные после января 2022 являются засекреченными с двух сторон.

Страны Европы в совокупности имеют 1.55 млн вооруженных сил (ВС) и 818 тыс в сухопутных войсках (СВ), самые крупные армии в Европе по численности ВС – это Франция (203.3 тыс) Германия (183.4 тыс), Италия (161.6 тыс), Великобритания (153.2 тыс), Греция (143.3 тыс), Испания (122.9 тыс) и Польша (114.1 тыс). В США – 1.4 млн, т.е. почти, как во всей Европе вместе взятой.

Общая ударная группировка недружественных стран составляет, как минимум 3 млн человек. В расчеты не включены «пассивные» участники, как например Австралия, Япония или Южная Корея. 

По сухопутным войскам пять самых крупных армий Европы: Франция (114.7 тыс), Италия (96.7 тыс), Греция (93.5 тыс), Великобритания (85.8 тыс), Испания (71.3 тыс). В США 489 тыс, т.е. мобилизация, как минимум, 300 тыс предполагает создание армии более крупной, чем американская. 

В совокупности сухопутные войска недружественных стран составляют 1.3 млн человек.

Данные на основе Military Balance.

Баланс военного потенциала России и коллективного Запада (бронетехника).

Количество танков в России больше, чем общее количество танков всех стран коллективного Запада, США и Украины. В России на вооружении стояло 2927 танков, плюс 10200 еще на хранении, а у всех недружественных стран «всего» 7112 танков, а у Украины было 858 и еще около 1000 на хранении. 

Самый значительный танковый «запас» у США – 2645, Греция – 1228, Польша – 797, Румыния – 377, Испания – 327. У всех остальных меньше 300 танков. Великобритания, Германия и Франция в совокупности имеют ничтожный запас танков – всего 733.

По танкам у России: 650 T-72B/BA; 850 T-72B3; 530 T-72B3M; 310 T-80BV/U; 170 T-80BVM; 350 T-90A; 67 T-90M; (10200 на хранении, где 7000 T-72/T-72A/B; 3000 T-80B/BV/U; 200 T-90).

У США: 650 M1A1 SA Abrams; 1605 M1A2 Abrams; 390 M1A2 SEPv3 Abrams; (3500 на хранении M1A1/ A2 Abrams).

Количество БТР у России 6050 (+ 6000 в запасах), у Европы – 14.1 тыс, а у всех недружественных стран – 25.1 тыс. Лидерами по БТР на вооружении являются США – 10.6 тыс, Франция – 2.6 тыс, Греция – 2.1 тыс, Швейцария (что удивительно) – 1234 и Швеция – 1064. На Украине было всего 622 БТР.

По России БТР: 3500 MT-LB; 50 MT-LB VM1K; (2000 MT-LB на хранении) 800 BTR-60; 200 BTR-70; 1500 BTR-80; (4000 BTR-60/70 на хранении).

По США БТР: 60 AMPV; 5000 M113A2/A3 (8000 на хранении). 1467 M1126 Stryker ICV; 296 M1130 Stryker CV; 167 M1131 Stryker FSV и прочие модификации. 2633 MaxxPro Dash; 301 MaxxPro LWB.

Количество БМП у России 5180 (+8500 на хранении). Европа имеет 6840 БМП, а с учетом США и Канады почти 10 тыс. Среди недружественных стран лидером является США – около 3 тыс, далее Польша – 1.6 тыс, Франция – 706, Германия – 674, Канада – 550, Швеция – 411. На Украине было 1212 БМП.

По России БМП: 450 BMP-1; 20 BMP-1AM; 2900 BMP-2; 70+ BMP-2M; 640 BMP-3/-3M; 100 BTR-80A; 1000 BTR-82A/ AM; (8500 на хранении: 7000 BMP-1; 1500 BMP-2).

По США БМП: 14 LAV-25; 2500 M2A2/A3 Bradley; 334 M7A3/SA BFIST; 83 M1296 Stryker Dragoon (2000+ на хранении M2A2/A3).

Собираются призвать 300 тыс человек со статусом военнослужащего по контракту c 21 сентября 2022. Частичная мобилизация касается тех, кто находится в запасе (имеет военный билет), подходит по возрасту (35 лет для солдатов, старшин и прапорщиков и младших офицеров до 50 лет для первой волны), имеют военно-учетную специальность и преимущественно имеют боевой опыт (в основном те, кто прошел Сирию за последние 7 лет).

Мобилизация и потенциальное участие в боевых действиях не касается тех:

•  кто проходит срочную службу и тех, кому предстоит военная служба по призыву в возрасте до 27 лет;

•  преступники с неснятой и непогашенной судимостью за тяжкие преступления;

•  кто имеет отсрочку по состоянию здоровья в категории В и Г;

•  кто работает на предприятиях ВПК в период исполнения трудовых обязанностей;

•  имеет на иждивении четырех и более детей в возрасте до 16 лет или беременную жену и трех детей на иждивении;

•  депутаты и члены Совета Федерации;

• прочие категории, которые будут позже уточнены правительством. 

Учитывая концентрацию войск на украинском театре военных действия в среднем около 150 тыс человек и ротацию войск в полгода, текущего призыва должно хватить для поддержки фронта на протяжении примерно одно года, не считая актуального запаса контрактников и наемников в ЧВК, готовых к несению воинской службы. Таким образом, прогнозное «окно» достаточности мобилизационного потенциала в 300 тыс с учетом имеющегося резерва на фронте - около 1.5 лет

Все это справедливо, если ситуация на фронте не будет деградировать и не возникнут планы по дальнейшей экспансии. 

Ограниченная мобилизация не меняет хозяйственный/экономический уклад в стране, ровно, как и не оказывает влияет на структуру трудовых ресурсов. Как ранее писал, военное положение и масштабную мобилизацию власти будут откладывать так далеко, насколько это возможно по причинам, описанным здесь https://spydell.livejournal.com/742455.html

О чем могут свидетельствовать последние события в том числе с ужесточением УК и намерением присоединения четырех областей?

▪️Конфликт надолго, отступать не планируют, переговоры исключены (повторения Минска или Стамбула больше не будет). Любые переговоры только на правах капитуляции;

▪️Есть проблемы с мотивацией военных и целеполаганием. Здесь власти обозначают и фиксируют приоритетные направления экспансии на территории Украины так, чтобы люди, которые рискуют жизнью, понимали за что они рискуют;

▪️Есть проблемы с набором добровольцев (частичная мобилизация выполняет задачу компенсации разрыва в добровольцах, не вовлекая срочников);

▪️Есть проблемы с военной дисциплиной, иначе бы не ужесточали УК.

Строить прогнозы бессмысленно, учитывая скорость изменений событий в геополитике, экономике и на фронте. Ситуация может, как ухудшиться, так и стабилизироваться. Вероятно, США и страны НАТО могут усилить поддержку Украине, но чем ответит Россия? Разбор экономических последствий и перспектив будет отдельно.

Telegram https://t.me/spydell_finance
Яндекс Дзен https://zen.yandex.ru/spydell_finance

Почему власти не вводят военное положение и избегают мобилизацию? Эта та грань, которая, как правило, не имеет обратимости с возвратом в прежнюю модель управления. Мобилизация, как и военное положение имеет ряд фатальных экономических, социальных и юридических последствий. 

Экономические последствия внутри России могут иметь болезенный характер. При военном положении и/или мобилизации (хотя эти два процесса являются смежными, хоть и с разным юридическим статусом) частная экономика де-факто ликвидируется, т.к. военное положение предполагает целый ряд процедур и организационных мероприятий, несовместимых с рыночной экономикой.

▪️Прежде всего это проблемы с исполнением коммерческих, торговых, производственных и финансовых обязательств между контрагентами в рамках активизации процедуры форс-мажора, где война выступает, как триггер к запуску автоматических процедур, прописанных и закрепленных в контрах и уставах. 

▪️Частные инвестиции обнуляются или стремятся к нулю по трем причинам: неприемлемые риски ведения бизнеса, неприемлемые условия ведения бизнеса и принципиальная неспособность просчитать окупаемость инвестиций и возврат капитала. 

Любой военный конфликт – это прежде всего централизованное управление, значительный рост роли государства в экономических и социальных процессах и военная комендатура, если процессы запущены в терминальной стадии.  Совершенно иная модель устройства экономики и взаимосвязи с субъектами экономики и институциональными единицами. Рыночная экономика не имеет ничего общего с командно-административной централизованной моделью управления. 

Поэтому введение военного положения практически со 100% вероятностью обрушает частные инвестиции, прежде всего долгосрочные и крупные инвестиции в сложные проекты. Масштаб обрушения инвестиций зависит от формата военного положения и мобилизации (полная или частичная и прочих организационных и конъюнктурных факторов).

▪️Инфраструктура Мосбиржи, как и СПБ на практике перестает существовать. Капитализация компаний в ноль, любые размещения акций и облигаций строго ноль среди частного капитала. Рынок переходит в режим самоликвидации со всеми вытекающими разрушительными последствиями.

К сожалению, при реализации подобного сценария наиболее безопасный маневр – это продажа по любым ценам, т.к. велик риск потери инвестиций, как из-за потенциальной (но маловероятной) экспроприации активов, так и из-за расщепления рыночной стоимости к нулю. 

▪️Масштабный и почти гарантированный исход населения из страны любыми путями и способами. Одно дело поддерживать операцию дистанционно в режиме интернет-баталий или диванных войск, другое дело сидеть в окопах с перспективой кормить червей, пусть даже за вполне конструктивные цели перестройки мирового порядка и защиту интересов России с правом на суверенное существование. 

Статистика штука жесткая и объективная. Эту информацию можно проверить по статистике беженцев ООН, когда при любых военных действий и/или угрозе мобилизации всегда происходит бегство населения. В любых странах и всегда. Удержать можно только насильно и карательными процедурами. Если есть малейшая возможность – люди сбегут со 100% вероятностью.

Масштаб бегства зависит от очень многих факторов, но, например, в случае с Украиной в 2022, беженцы составили треть от населения всего за 7 месяцев. 12.7 млн пограничных переходов по всем направлениям из Украины с 24 февраля по 13 сентября 2022. Остались тех, кто не смог сбежать (старики, мужчины, призванные в условиях мобилизации и авантюристы).

▪️Есть значительный риск потери наиболее талантливых и перспективных кадров среди программистов, инженеров, ученых, архитекторов, предпринимателей, топ менеджеров и всех тех, кто способен создать инновации и технологии и развивать, двигать экономику вперед. Именно эта категория попытается ретироваться в первую очередь.

Военное положение и мобилизация могут повлиять на поддержку населения. Есть высокий риск социальных волнений, как скрытых, так и явных (перспектива зависит от многих обстоятельств). 

Поддержка Президентам и власти может снизиться, т.к. формат боевых действия имеет существенное отличие. Это наступательная операция, а не оборонительная на своей территории. Цели операции – благие и конструктивные, но не любой ценой. Когда будет стоять риск потери доходов и сбережений – это одно, но когда риск потерять жизнь – совсем другое. Поэтому заручиться поддержкой населения будет сложно, энтропия будет нарастать.

Резюмируя вышесказанное, при введении военного положения и мобилизации (это предполагает целый комплекс организационных процедур) от экономики срезается треть ВВП, масштабный исход населения, частные инвестиции и капитализация компаний обнуляются, инновации и технологии останавливаются, и страна переходит под иную модель управления – централизованное планирование в осадном положении, где роль и участие государства стремительно растет до абсолюта в некоторых аспектах.

Экономические связи расщепляются, структура экономики атомизируется, т.е. разобщается и упрощается. Концентрация ресурсов аккумулируется на военных нуждах и реализации базовых, самых примитивных потребностей в обеспечении энергии, питания, строительства и коммунальных потребностей, т.к в иерархии приоритетов нет ресурсов и возможностей поддерживать многообразие экономических связей. Миниатюра – экономика ДНР или ЛНР последние 8 лет или Украина в 2022.

В этих условиях развитие исключено, т.к. приоритетом становится выживание. 

Сможет ли современная Россия реализовать сталинские методы управления в современных условиях? Пусть каждый ответит сам для себя. 

Со своей стороны отмечу, что организационно реализовать централизованное планирование и командно-репрессивную экономику крайне сложно не только в России, но и в любой другой стране мира в современных реалиях. 

В рамках каких-то отдельных миниатюрных «племенных» анклавов в Южной Америке (нарко-картели) или Африке – частично да (но там нет речь о развитии и прогрессе), но в рамках большой экономики со сложными и динамическими межотраслевыми связями, плюс к этому, учитывая специфику России? С высокой вероятностью – нет.

Во времена Сталина инновации и технологии поддерживались через «шарашки», т.е. НИИ и КБ, подчиненные НКВД/МВБ СССР, где ученые и инженеры работали на страну в условиях «разнарядки»  – принудительно. 

Заставить свободолюбивое российское общество под дулом пистолета или угрозой тюрьмы генерировать инновации и технологии? Сомнительно. То, что работало 70 лет назад будет неэффективно сейчас. 

Я уверен, что власти отдают себе отчет, что карательные и репрессивные процедуры/ инструменты окажутся неэффективными в контексте ситуации, именно поэтому будут отодвигать настолько далеко, насколько это возможно любые организационные мероприятия по военному положению и мобилизации. 

Поэтому те, кто призывает к мобилизации, - проявляют инфантилизм, т.к. не просчитывают экономические, социальные и юридические аспекты, концентрируясь лишь на военном аспекте, который не может быть подвешен в воздухе и существовать изолировано. 

В чем правы власти? В поиске баланса между рыночной экономикой и ползучим усилением роли государства так, как это происходит сейчас, когда создается пространство маневра для частного капитала, перспектива инноваций, но при этом государство контролирует ключевые процессы и замыкает на себя основные денежные потоки. 

Может ли в перспективе быть объявлена мобилизация и введено военное положение полностью или частично? Да, при потере контроля в военном аспекте и усилении кризисных процессов. Но это, как последняя линия обороны.

В настоящий момент соблюдается оптимальный баланс, который поддерживает наивысшую эффективность в рамках доступных ресурсов и возможностей, что отчетливо видно по стабилизации экономических процессов и выдающемуся успеху в контр-санкционной борьбе.